«Сейчас мы все строим что-то заново»
Большую часть жизни Мария Монахова проработала в практической географии — научных центрах, исследования которых использовал крупный бизнес, — а в 2014 году решила стать школьным учителем. Ей было важным «показать детям, как география работает в реальной жизни». 4 марта прошлого года Мария улетела из России, а 1 сентября открыла в Черногории школу Adriatic Novi, в которой, по ее словам, «человечность стоит выше национальности». Мы поговорили с ней о пройденном пути — как она искала здание для школы и деньги на его ремонт, налаживала контакт с украинскими семьями и собирала команду учителей.
В ночь на 24 февраля, когда мы с учениками 8–14 лет ехали в поезде обратно в Москву из Мурманска – это была поездка в научно-популярный и отчасти спортивный детский лагерь. Это был последний день поездки, когда мы с детьми обсуждали что-то хорошее, делились научными открытиями, обсуждали перемены, которые произошли с детьми за время лагеря.
Но мы узнали о войне не сразу, потому что не было связи. Сначала мы просто видели, как в наш вагон заходят военные и не очень понимали, что происходит. Они стояли в коридоре вагона и периодически повторяли слово «война». Было непонятно, что происходит, было страшно и хотелось просто понять, в чём дело. В середине дня, когда новости до нас уже дошли, мне было трудно рассказать обо всём детям, а сделать это было нужно.
Все чувствовали тревогу и не понимали, что делать. Это был страшный вечер для всех нас. В этот же день я написала семье, что нам нужно уезжать — мы приняли решение довольно быстро.
В последние годы я почувствовала на себе, как в сфере школьного образования начинают закручивать гайки: контроль над проведением уроков, «рекомендации» замалчивать какие-то темы. Для меня это неприемлемый подход в образовании: ты либо учишь всему, либо учишь плохо.
В итоге мы с мужем решили открыть школу дополнительного образования в Милане с фокусом на физику, информатику, математику, географию и всё, что связано с космической съёмкой. Даже нашли людей, которые были готовы финансово наш поддержать. 28 марта 2022 года у нас была запись в посольство Италии, а в июне мы должны были уже оказаться в Италии. Но началась война, и мы уехали из России куда могли.
От некоторых людей я узнала, что мне нужно выехать из России до 5 марта в связи с тем, что я «военный картограф» по военно-учетной специальности. Ситуация у нас была такая: мы думали поехать в Италию, но оказалось, что легализоваться на месте по шенгену нельзя (да и у ребенка не было шенгена), поэтому мы купили билеты в Ереван – туда уже собирались лететь несколько семей, с которыми мы дружим. Но накануне вылета наши билеты аннулировали, видимо, потому, что агрегатор продал больше билетов, чем их фактически было. Нужно было лететь хоть куда-то, и единственным доступным направлением были Мальдивы! Это самое странное место, где можно оказаться в начале марта после начала войны.
Да. Я прочитала статьи «гайда» и поняла, что нам нужно место, где есть а) безвизовый въезд для россиян и б) итальянское консульство, чтобы мы могли получить документы. Мы все еще надеялись переехать в Италию.
Мы отсекли Сербию, потому что она слишком дружит с Россией, и это нас это пугало. Пересекать океан мы не хотели из-за того, что в Москве осталось много родственников. Нужно было что-то близкое к России. Выбор пал на Черногорию, хотя мы ничего о ней не знали.
На следующий день после приезда в Черногорию мы подали документы на регистрацию фирмы – онлайн школы дополнительного образования. Решили сначала действовать, а потом уже думать.
Я решила это сделать, потому что мне постоянно писали родители, которые тоже уехали и с детьми которых я занималась в России. Они просили вести какие-то онлайн-уроки. Я запустила научно-популярный клуб в онлайн-формате, и за несколько дней собралась группа из 90 детей. Родители начали спрашивать, не хочу ли я сделать обычную, очную школу.
Да — кто в Ереване, кто в Ташкенте, кто в Тбилиси. Сначала я отнекивалась: какая очная школа, вы что, давайте онлайн.
Затем я пошла устраивать своего ребенка в русскоязычную школу Adriatic College в Будве и познакомилась с директором – россиянином, который несколько лет назад переехал в Черногорию и недавно занял эту должность. Оказалось, что у нас было много профессиональных пересечений в России и идеологически мы с ним одной волне. Я рассказала ему о своих планах, и он решил помочь. В городе Херцог-Нови, в котором я жила, не было ни одной русскоязычной школы, хотя россиян, белорусов и украинцев было много. Я и решила действовать.
Вместе с директором Adriatic College мы пришли к мэру города Херцог-Нови и сказали примерно следующее:
«Мы уехали от войны. В России мы считаемся преступниками, потому что не согласны с действиями правительства. Сейчас в Херцег-Нови много украинских, российских и белорусских детей, которым негде учиться. Давайте мы возьмём часть заботы о них на себя: установим низкую по местным меркам цену за обучение (от 4 до 5 тысяч евро в год), чтобы люди могли начать жить заново, ведь многие из них уехали в спешке без каких-либо средств. Мы хотим создать школу, которая будет мотивировать детей обращаться с окружающим миром и другими людьми бережно».
В итоге мэр выделил нам здание, которое мы могли арендовать по низкой, государственной цене — €9600 в год. Оно было заброшено несколько лет, состояние ужасное. Нужен был ремонт.
Я написала родителям тех детей, с которыми я тогда занималась онлайн. Рассказала об открытии школы, предложила переезжать в Черногорию и попросила оплатить сразу год очного обучения с большой скидкой. В итоге на собранные деньги мы купили парты, доски, шкафчики, а затем общими усилиями отремонтировали школу.
Да! И помогать с благоустройством территории. Мы посадили апельсины во дворе, раскрасили стены школы, всё отмыли – в общем, привели здание в чувство. В итоге 1 сентября 2022 года в школу пришли 84 ребёнка.
Нужно понимать, что в последние годы образование в России делали учителя, которые не поддерживают войну. Они создавали материалы для «Яндекс Учебника» и «Сбер Класса», проводили выставки, работали гимназиях, частных школа и музеях, организовывали научные фестивали. Это крутые учителя, которым тоже нужно было уезжать и искать новую работу. Как бы ужасно и грустно это не было, нам повезло, что к нам приехали такие люди. Если бы не эта ситуация, собрать такую команду учителей в одном месте было бы просто невозможно.
По приезде в Черногорию я начала сотрудничать с фондом “Пристанище” — это фонд, который помогает украинским беженцам, россиянам и белорусам. Я организовала там летний лагерь для украинских детей.
Параллельно я находила в соцсетях украинские семьи, которые искали русскоязычные школы, и писала им, рассказывала о проекте. Мне кажется, многие из них просто поняли, что школа – это единственное, за что можно зацепиться, когда у тебя не осталось дома и работы. Если есть школа, то от этого уже можно отталкиваться.
1 сентября к нам пришло несколько украинских детей. А после того как мы организовали что-то вроде рождественской ярмарки и передали все собранные деньги в «Украинский центр» в Херцег-Нови, детей пришло ещё больше. Некоторые из них учатся на льготных условиях. Однажды одна студентка из Германии узнала, что украинская семья одной из наших учениц не может оплатить второе полугодие. Эта студентка оплатила недостающую сумму из своих сбережений.
В целом предметы те же, но мы включаем в программу минимум, который требуется в Черногории. Например, дети учат черногорский язык, а на географии мы проходим территории не России, а Черногории и Балкан. Ещё в нашей школе работает нейропсихолог, чтобы дети с нейроотличиями (дислексией, синдромом аутистического спектра, Туретта или дефицита внимания и гиперактивности) могли комфортно себя чувствовать. Таких учеников у нас около 30%.
Его здесь вообще нет. Есть комплексная дисциплина «Разговоры о важном», которую я тоже веду (пусть вас не вводит в заблуждение схожесть с российскими «разговорами о важном»). В неё входит три блока: интеллект, половое воспитание, коммуникации и общество. В блоке о половом воспитании, например, я рассказываю про части тела, про то, как рождается ребёнок, про месячные, про поллюции, про пубертат. По программе международного бакалавриата дети должны получать эти знания в 3–4 классе, чтобы не было, например, ситуации, когда у 12-летней девочки впервые пошли месячные, а она думает, что умирает.
Во-первых, я уже рассказала про первый взнос от родителей – благодаря нему мы смогли быстро страртануть: оплатить аренду, закупить базовую школьную мебель. Сейчас основной доход школы складывается из платы за обучение.
Ещё мы сделали культурный центр. В нём мы вместе с родителями и учениками создаем разные поделки, и всех нас это сильно объединяет. У нас также проходят концерты, лекции, а родители предлагают свои инициативы: будь то барахолка для обмена вещами или лекция про осознанное потребление.
Мы не просто школа, а активное сообщество. Это значит, что только от нас зависит, как комфортно мы будем себя чувствовать. Мы всё делаем своими руками: во время ремонта я стояла с валиком и красила стены, рядом то же самое делал ученик, а его родители сажали цветы на территории или мыли окна. Сейчас мы все строим что-то заново, чтобы нам было на чём стоять.